Наверное, это круто – быть оригинальным и обнаружить нечто великое в чем-то таком, где никто до тебя ничего стоящего не замечал. Например, разглядеть в примитивном черном квадрате грядущую новую эстетику. Печально осознавать, что я в этом смысле самый обыкновенный человек. По-настоящему меня впечатляет именно то, что действует на миллионы других людей. Однако великие произведения искусства тем и велики, что они неодинаковы для каждого зрителя и слушателя.
Я прочувствовал это на собственном опыте, когда за одну-две секунды в голове успели построиться, развалиться и смениться новыми несколько галлюцинаций, одна страннее другой.
Я стоял в Лувре перед Моной Лизой и как-то незаметно перестал ощущать, что происходит вокруг. Вглядываюсь в черты совершенно женского лица, и вдруг отчетливо понимаю, что это не женщина. Все черты женские, но это лишь случайное расположение линий и цвета. На самом деле ничего женского в лице нет. Затем, через долю секунды – другая догадка. То, что изображено на портрете, вообще не человек, а нечто иное. Под образ человека замаскировалось что-то механическое, сквозь кожу и складки одежды проглядывают узлы шестеренок, червячных передач и трансмиссий. Причем все это не является враждебным по отношению к человеческому миру, оно скорее равнодушное, существующее глубже, чем мы можем догадаться.
Еще через мгновение — новое озарение. Вдруг стало совершенно ясно, что висящая в Лувре картина – это не живопись, а какой-то совсем другой жанр, и даже не искусство. Это случайно открывшееся окно в другой, чужой и слишком большой для нас мир. В том мире до нас никому нет дела, и наши представления о Вселенной, о собственной роли и судьбе столь же наивны, как размышления таракана о многоэтажном доме, в уголке которого он ползает. Сразу стало очевидно, к чему стремился Павел Филонов. Спустя 400 лет после Леонардо он нечеловеческими усилиями пытался увидеть и запечатлеть бесконечный мир внутри человеческой плоти. И даже слабое улавливание «эффекта Джаконды» сделало его лучшим, по моему мнению, русским художником.
В качестве послевкусия осталось непонятно на чем основанное убеждение в том, для каждого, кому удалось увидеть Джаконду (именно увидеть, а не просто посмотреть), увидел в ней не то, что другие зрители. В-общем, если среди людей когда-либо жил инопланетянин, то это был Леонардо да Винчи.