В нашей стране на памяти одного поколения уже сменилось четыре общественных строя. И каждый раз одной из причин замены одного государственного устройства другим была борьба с коррупцией. При Горбачеве, в перестройку, все вдруг поняли, что вся коррупция проистекает из государственной собственности, авторитарного правления и бюрократии. Снесли к чертовой матери социализм, ввели свободные выборы, частную собственность и «дикий капитализм». Но коррупция почему-то усилилась. Опять подкорректировали социально-экономический строй, учредили олигархов, стали «химичить» на выборах, и вторую половину 1990-х жили уже при олигархическом капитализме. Коррупция еще больше развернулась, прямо как старуха в пушкинской «Сказке рыбаке и рыбке».
Что делать? Снова изменили общественной устройство, забрали экономику назад в госкорпорации; выборы и суды окончательно превратились в театральные декорации. А что с коррупцией? В стабильные 2000-е, в эпоху государственного капитализма, она окончательно процвела и заматерела. По сравнению с нынешними чиновниками излюбленные персонажи позднесоветской антикоррупционной сатиры (нечистые на руку брежневскими бюрократы, завмаги и завскладами) кажутся ангелами во плоти.
Похоже, через несколько лет намечается очередная смена экономического и государственного уклада. Публика снова стала проявлять некоторый интерес к политике, злиться на власть, требовать демократии и разных там прав. (Пять-десять лет назад тех же самых избирателей интересовал только один вид прав человека – права потребителя). Но что-то подсказывает мне, что еще одна революция не только не победит коррупцию, но даст ей еще более широкое поле деятельности. Видимо, для ограничения коррупции важно не то, государственная в стране собственность или частная, много ли у нас мелких капиталистов, или же немного крупных олигархов, и так далее. Есть более глубинные факторы общественного устройства, чем разделение властей, форма собственности и независимость средств массовой информации. Такие, например, как уровень морали, степень доверия к другим, представление людей о жизненных целях, о том, «что такое хорошо и что такое плохо». Это все понятия зыбкие, трудно измеримые, и как с ними работать – непонятно. Гораздо проще собраться с силами и в очередной, 5-й за четверть века раз, снести государственный строй до основания.