Информационная война, разразившаяся между Западом и Россией из-за событий в Южной Осетии, показала, как сильно изменился мир. С точки зрения военной морали прошлых веков, сегодняшние информационные войны ведутся совершенно безнравственными методами и напоминают ссору на коммунальной кухне. Вместо честного выяснения отношений на поле боя, великие державы поливают друг друга грязью с высоких трибун и из телевизора, науськивают на врага соседей и пугают: «А мы вашим туристам визы не дадим!» — «Ах так! Тогда мы ваши окорочка не станем покупать!» — «А мы всем расскажем, где ваше начальство коррупционные доходы прячет!» — «А мы вам газовый кран перекроем!» — — «Зато у вас премьер-министр президентом командует!» — «А у вас президент лопух! От него жена ушла» — «А он уже другую нашел, и даже фотомодель!» В-общем, очень содержательный разговор, достойный великой эпохи.
Однако эти позорные препирательства уже привели к вполне серьезным последствиям. Пугливые западные инвесторы выводят средства с российского фондового рынка. Наши акции падают, как апрельские сосульки, и пайщик отечественного ПИФа становится самой многочисленной категорией жертв грузино-осетинского конфликта.
На первый взгляд кажется, что враждебное отношение российских властей (да и общества в целом) к Западу неразумно. Геополитические угрозы для России исходят с Юга и с Востока, из исламского мира и Китая, а мы по-прежнему противостоим Западу, помогая его врагам. Зачем? Видимо, дело не в тупости и не в инерции мышления. Соперничество России и западного мира – одна из опор нашего менталитета. Это противостояние началось с Александра Невского, усилилось при Иване III, а при Иване Грозном обрело идеологическое основание: «Москва –Третий Рим». В генетический код российского государства встроена борьба с вышестоящей Ордой (или иным государством, воспринимаемым Россией как Орда). Поиск внешнего врага – необходимый элемент «картины мира», который известный социолог Юрий Левада называл «истерическим национализмом»: «продукт для чисто внутреннего пользования, для удобства властвования и разделения».
Может быть, попробовать сменить противника? Например, соперничать с Китаем и думать об удержании полупустой Сибири, а не о разногласиях с Эстонией? Нет, не получится. Для русских настоящий враг-супостат – не тот, кто хочет захватить нашу землю, а тот, кто претендует на нашу душу, кто стремится навязать свою идеологию. Ни китайцам, ни прочим азиатам наша душа не нужна, им земля нужна. Нам с ними враждовать неинтересно. А вот коварный Запад, такой идеологически опасный и привлекательный – достойный противник. С ним и будем бодаться, так привычнее.
Годы горбачевской перестройки и ельцинских реформ были недолгим исключением из этого правила, – мы никого не учили, как жить, а учились сами. Отказ от коммунистического мессианства позволил России на некоторое время «выйти» из фокуса мировых событий, сократить военные расходы и международную помощь союзникам, и заняться решением внутренних проблем. Но, увы, ненадолго. Ведь само геополитическое положение нашей страны обрекает ее на участие в главных мировых событиях. В ближайшие десятилетия это будет, в первую очередь, борьба за ресурсы. Как самая большая и при этом малонаселенная страна, Россия неизбежно станет объектом притязаний с Востока, Запада и Юга. Возможно, именно поэтому России придется создавать коалицию разношерстых государств-сырьевых экспортеров, и возглавить их борьбу за удержание природной ренты. Плечом к плечу с Ахмадинежадом, Уго Чавесом, Муамаром Каддафи, Эвой Моралесом, и прочими экзотическими персонажами.
Нынешняя активная российская политика, направленная на возрождение противостояния с Западом, на утверждение российской «самодержавности» и влияния на мировые дела, вряд ли встретит поддержку даже со стороны тех, кто ранее был союзником СССР. С российской точки зрения, ситуация с активизацией внешнеполитических и внешнеэкономических усилий ничем не отличается от аналогичной деятельности СССР, просто вместо мирового социализма мы продвигаем «суверенную демократию». Но, с зарубежной точки зрения, это совсем другая экспансия. СССР представлял на мировой арене глобальную идеологию, предлагал и навязывал другим свою модель развития. А сегодняшняя державная Россия никаких моделей развития мира не предлагает, и не считает нужным. Она продвигает свои национальные интересы (в первую очередь интереса «Газпрома»), но теми же методами, какими СССР продвигал интересы международные (как он их понимал). Чего ради кто-то в мире будет это поддерживать? Так что России не стоит удивляться, что ее «разумный эгоизм» встречает повсеместное противодействие.
Отношения России и остальной Европы обратно пропорциональны степени европейского благополучия. Когда Европа не испытывает серьезных внутренних конфликтов или внешних угроз, Россия представляется ей огромным «холодильником», подмораживающим Центральную Европу и мешающим прогрессу. Зато в кризисные моменты, угрожающие европейской цивилизации (нашествие монголов, наполеоновские войны, Вторая Мировая Война, энергетический кризис) относительная отсталость (по европейским меркам) России с лихвой перевешивается ее общей причастностью к христианскому миру, то есть к «Большому Западу», и российские ресурсы оказываются жизненно важны для выживания Европы. Тогда России прощают ее недостаточную цивилизованность и причисляют ее к «своим» (до следующего благополучного периода, когда критерии «свой-чужой» снова ужесточаются). Следовательно, чем хуже обстоят дела в Европе, тем благосклоннее она смотрит на Россию. Так что мы объективно заинтересованы в том, чтобы у Запада было много проблем, на фоне которых преимущества России как союзника и даже спасителя перевешивали бы наши недостатки как непонятной недемократической страны.