На памяти одного поколения (протяженность которого с давних времен почему-то принято приравнивать к 25 годам; или 4 поколения за столетие) значение и престиж одних и тех же отделов и служб на предприятиях то повышался, то понижался. В 1980-х, в последние годы плановой экономики, в условиях всеобщего дефицита, «узким местом» было снабжение. Работники отделов снабжения ценились на все золота, от успеха или неудачи их очередной командировки зависела бесперебойная работа всех остальных. Затем, в ходе рыночных реформ, королями стали сбытовики: умение продавать было ключевым фактором успеха.
Начало 1990-х подняло на гребень волны бухгалтеров, особенно главных. Способность более-менее грамотно составить квартальный отчет и «не подставить» под лишние налоги сделала многих бухгалтеров весьма обеспеченными людьми, чего нигде в мире не наблюдается. (В странах с устоявшейся экономикой бухгалтерия – это вспомогательное подразделение, работающее по старым и строгим правилам, выполняющее рутинные функции, и мало на что влияющее). Во второй половине 1990-х взошла звезда финансистов. Выяснилось, что для управления финансовыми потоками нужно нечто большее, чем простой здравый смысл руководителя фирмы. На наиболее продвинутых предприятиях традиционная процедура ежедневного распределения денежных приходов и расходов переместилась из кабинета генерального директора в финансовую службу. Причем финансисты, в отличие от бухгалтеров, оседлали удачу всерьез и надолго.
К середине 2000-х, по мере усиления кадрового голода и повышения зарплат (например, с января 2007 по январь 2008 средняя зарплата в Ярославской области выросла на 27, 9%, а реальная зарплата, учитывающая инфляцию, увеличилась на 12,2%) повысилась роль службы персонала. Отделы кадров из «отстойника» стали превращаться в важнейший ресурс. В большинстве фирм ценилось умение «недорого» заполнить горящую вакансию (количество пустующих рабочих мест неуклонно возрастало). А на продвинутых предприятиях, освоивших полноценное кадровое планирование, научились не переманивать чужих, а выращивать и удерживать своих специалистов и рабочих. Менеджеры по персоналу мало-помалу преодолели привычную робость и стали требовать повышения зарплаты и человеческого к себе отношения.
Тут подкрался кризис, и вся эта постиндустриальная благодать накрылась медным тазом. Сразу же выяснилось, что в кризисной экономике есть только один-единственный дефицитный ресурс – деньги. А все остальное: квадратные метры, люди, ISO-9000, киловатты, машино-часы, дипломы МВА, тонно-километры, сертификаты качества, гигабайты и прочее – дело второстепенное и легко приобретаемое, если есть всеобщий эквивалент, то есть все те же проклятые деньги. Должностной статус директоров по персоналу, также как и статус главных инженеров, пресс-секретарей, энергетиков, великих снабженцев и прочих потребителей денежных средств, резко упал.
За два-три последних месяца обстановка на предприятиях и в учреждениях радикально изменилась. Гнетущая атмосфера неуверенности и страха парализовала людей. Вчерашние гордецы склонили головы и поддакивают каждому начальственному слову. На распоряжения о снижении зарплаты персонал реагирует слезами благодарности: «Спасибо, что не уволили!» А сами начальники, в свою очередь, 24 часа в сутки думают уже не о работе, а том, как бы ненароком не разозлить своего руководителя. Когда мои бывшие студенты рассказывают о сегодняшних офисных нравах и обычаях, возникает что-то вроде déjà vu, – все это уже было давным-давно, в советском производственном быту, но было в более мягкой форме (ведь кадры, как и все прочее, были тогда в дефиците). И бородатый старик, знаменующий начало нового 2009 года, больше похож не столько на традиционного Деда Мороза, сколько на Карла Маркса.
Как финансовый кризис скажется на рынке труда? Он его оздоровит. Впрочем, «оздоровление» рынка труда – весьма болезненная процедура, подразумевающая и снижение необоснованно высоких зарплат по ряду профессий, и сокращение раздутых штатов, и повышение трудовой дисциплины. Проще говоря, кризис заставит сделать то, что уже назрело. По данным ярославской областной службы занятости, уже в первом полугодии 2008 года для заполнения 56% вакансий требовались квалифицированные рабочие, и лишь 24% незаполненных рабочих мест ждали специалистов и служащих (остальные 20% предназначались людям, не имеющим профессиональной подготовки). Что касается предложения рабочей силы, то оно не совпадало со спросом. Квалифицированных рабочих было меньше, чем нужно (44%), а специалистов и служащих – больше потребности в них (30%). Что касается персонала без образования и квалификации, то их было в полтора раза больше, чем требовал рынок труда.
Естественно, что в кризисных условиях первыми пострадают те категории работников, которые в избытке представлены на рынке. В частности, толпы экономистов и юристов, наводнивших интернет своими резюме, весьма ощутимо «давят» на своих уже трудоустроенных коллег. Конкуренция за рабочие места затыкает недовольные рты и заставляет подчиненных демонстрировать подчеркнутую лояльность даже тем фирмам, в которые они пришли год назад как во временное пристанище. Начальники, замученные домогательствами банков и поставщиков, разозленные неплатежами потребителей, отыгрываются на своих подчиненных, — увольняют, снижают зарплаты, ужесточают условия работы.
Как известно из экономической теории, с наибольшей силой кризис бьет по тем отраслям, которые до кризиса росли быстрее других. Из трудоемких отраслей в Ярославской области это строительство, туризм и розничная торговля. Соответственно, персонал данных отраслей — под угрозой. Что касается строителей, то здесь в сложном положении оказались не защищенные законодательством гастарбайтеры. Почему не защищенные? Потому что нелегальные. В прошлом году их приехало и зарегистрировалось около 4 тысяч человек (в том числе 369 из Узбекистана, 286 с Украины, 158 из Армении, 121 из Казахстана), а по неофициальным данным – до 20 тысяч человек.
Будет ли настоящая безработица? То есть не та привычная нам «фиктивная» безработица, когда на учет для получения пособий становятся главным образом профессиональные дармоеды (впрочем, их и до кризиса становилось все меньше, — в 2008 за первые полгода услугами областной службы занятости воспользовались 173,9 тысяч человек, что на 10% меньше, чем годом ранее; за тот же период статус безработного получили 10 тысяч человек, что на 14,3% меньше по сравнению с аналогичным периодом 2007 года), а реальная невозможность найти подходящую работу для тех, кто действительно готов работать. Скорее всего, такого не произойдет. Но для этого потенциальные безработные должны быть готовы сменить свою профессию на менее престижную и менее оплачиваемую.
Вспомните, как это было в не столь уж далекие 1990-е. Тогда никто из бывших научных сотрудников НИИ и прочих госконтор не требовал себе адекватной должности; люди были готовы вкалывать на любом месте, лишь бы платили. В наступающем году придется поступать так же. Кстати, в Российской Империи в конце XIX-начале XX века случались экономические кризисы, но полноценной безработицы (в европейском понимании этого термина) не возникло, — слишком велики были темпы роста и слишком обширны ресурсы страны. Нынешняя Российская Федерация находится примерно в таком же положении.
Из военной истории известно, что при проигранном сражении наибольшие шансы выжить были у тех солдат, кто ранее уже попадал в окружение и прочие неприятные переделки. Так же и кризис лучше других переживут те, кто «по полной программе» хлебнул развала плановой экономики начала 1990-х и дефолта 1998 года. Они-то понимают, что надо поскорее забыть правила поведения благополучных лет и зубами держаться за свою скромную должность. А если выгонят – забыть об амбициях и срочно соглашаться на любую оплачиваемую работу (скоро и такой не будет). Так что «золотая молодежь» 2000-х, незнакомая с настоящей конкуренцией и избалованная незаслуженно высокими зарплатами, вполне может проиграть офисную «гражданскую войну» людям среднего и старшего возраста, знающим, почем фунт лиха. (Говорят, ленинградскую блокаду тоже пережили в основном люди, овладевшие навыками выживания еще в первые послереволюционные годы).
Однако правила кризисного поведения, полезные для отдельного сотрудника, далеко не всегда правильны для страны в целом. Сегодня каждый отдельный россиянин старается найти для себя «убежище» от кризиса и пересидеть в нем трудные времена, чтобы затем жить по-прежнему. Однако кризис — это не морозная зима, от которой можно спрятаться в избе. Экономический кризис – необходимая стадия развития; он восстанавливает нарушенные пропорции, приводит материальные запросы людей в соответствие с объективной реальностью. Он заставляет делать не то, что хочется, а то, что нужно рынку. И если вся страна «спрячется» от кризиса (например, все работающее население уволится из частного бизнеса и перейдет на государственную службу), то назревшие изменения не произойдут, и кризис никогда не кончится.
Сегодня наши соотечественники реагируют на кризис именно так – по-страусиному. Престиж работы в частном бизнесе резко упал, зато усилилось желание людей работать в государственных учреждениях и организациях. Статистика потрясает! В Ярославле в октябре 2008 года количество желающих устроиться на госслужбу в 63 раза превышало количество вакансий. Для сравнения: в финансово-банковской сфере – в 5 раз, в торговле – в 4 раза, в юриспруденции – в 7 раз, в промышленности – в 3 раза (по данным кадрового портала Superjob).
На наших глазах разрушается с таким трудом выработанная в 1990-х система координат, в соответствии с которой в частном бизнесе много работают и много получают, а в бюджетной сфере живут спокойно, но и на большие заработки не претендуют. Когда кризис закончится, всем нам придется долго восстанавливать нормальное соотношение между интенсивностью работы и размером оплаты. А пока частный бизнес находится между молотом и наковальней: молотом кризиса и наковальней благополучного госсектора. Многие предприниматели с горечью осознают, что их доход никак не соответствует их усилиям и их способностям; что их одногодки на госслужбе живут спокойнее и не при этом не менее зажиточно (благодаря откатам и прочим неучтенным доходам). Неудивительно, что доля частного бизнеса в российской экономике меньше, чем в развитых странах.
Статья опубликована в журнале «Темы и лица»