Общеизвестна тяга русских к созданию разного рода «заначки» — скрытых ресурсов, утаенных от государства, от начальства, и даже от семьи. Является ли это поведенческим дефектом? Само по себе желание участников хозяйственной деятельности повысить свою безопасность за счет создания «страхового запаса» вполне естественно. Для человека как биологического вида безопасность важнее эффективности. Ведь в основании пирамиды Маслоу лежит стремление к безопасности, а отнюдь не к максимизации прибыли. Но стремление скрыть этот запас от окружающих, то есть превратить его в заначку, говорит о дефектах общественного устройства.
Разумеется, так было не всегда. В традиционных аграрных обществах, при натуральном хозяйстве, создание и приумножение заначки – вполне рациональное поведение, одобряемое фольклором, залог выживания рода. С переходом к современному типу экономического роста (в большинстве стран совпавшему с началом капитализма) заначка стала вытесняться из экономической жизни. В условиях разделения труда и при наличии правового государства не было смысла хранить ресурсы в заначке. Люди постепенно, поколение за поколением, придумывали все новые способы «выманивания» страхового запаса из закромов ради производительного использования: векселя, облигации, депозиты, фьючерсы, и так далее. В конце концов, в общественном мнении утвердился образ успеха как образ человека, богатого публично, чьи активы у всех на виду и имеют рыночную котировку.
В России история заначки уходит в седую древность. Когда мобилизация и перераспределение ресурсов стали главными элементами русской модели управления, в качестве противодействующего фактора не могла не возникнуть развитая культура утаивания доходов. В самой основе Московского государства находилась заначка. Из тех средств, которые великий князь московский должен был собрать с русских земель, чтобы отвезти в качестве дани татарам, он скрывал (заначивал) в пользу Москвы большую часть. То есть собирал знаменитую ордынскую «десятину», 10% всех доходов (кроме льготируемых церковных), а отвозил в Орду дань в годовом размере лишь раз в 7-8 лет. Фактически Россия построена за счет заначки. Сам подход к государству как к средству получить в свое распоряжение общак и оставить себе из этого общака заначку – в этом и состояла суть старомосковской системы управления, той самой системы, которая потом развернулась в русскую модель управления. Заначка превратилась в один из базовых элементов этой модели. И, как мы можем уверенно констатировать, в нашей стране в настоящее время нет никаких признаков отмирания института заначки. Почему?
Заначка – косвенное свидетельство «забегания вперед» в развитии страны. В периоды революций и реформ создаются, по образцу передовых стран, новые институты – бизнес, научно-образовательная система, СМИ, политические организации, — но базовые стереотипы поведения большинства людей не успевают меняться с той же скоростью, «тылы отстают». В образе жизни населения и организаций вдруг начинают проявляться какие-то древние обычаи и привычки. Эти поведенческие стереотипы неизбежно искажают новую институциональную среду, она деградирует до привычного, приемлемого для населения уровня (как, например, деградировала избирательная система).
Заначка – один из индикаторов такой деградации. В классическом рыночно-демократическом обществе заначке просто нет места. Она никому не нужна, так как представляет собой омертвление капитала. Ресурсы выгодно не прятать, а наоборот, легализовать и инвестировать. Если в какой-либо капиталистической стране существует заначка – значит, имеет место дефект рынка: либо незаконная хозяйственная деятельность (например, сбыт наркотиков), либо коррупция и ограничение конкуренции, либо элементарное правонарушение (уклонение от налогов).
Массовый характер заначки в России однозначно свидетельствует о перерождении наших государственно-общественных институтов (судебной системы, разделения властей, бизнес-сообщества, средств массовой информации, и т.д.) в нечто неработоспособное и противоречащее своему предназначению. Если почти каждый наемный генеральный директор прячет заначку (в форме скрытых мощностей и ресурсов) от собственника, значит, это не отношения председателя совета директоров и топ-менеджера, а традиционные для нашей страны отношения барина и нечистого на руку бурмистра. Если население существенную часть накоплений хранит дома в валюте или в недвижимости вместо того, чтобы открыть хотя бы банковский депозит, значит, оно воспринимает банки не как финансовые учреждения, а как мошеннические пирамиды.
Если политическая партия, собрав по квартирам подписи для регистрации участия в выборах, держит в сейфе в заначке «про запас» еще 20-30% подписных листов на случай выявления фальсификации со стороны сборщиков подписей, значит, отношения избирателей и партий (а также внутри партийного аппарата) строятся на чем угодно, только не на политике. Если начальник отдела удерживает на работе двоих неработоспособных пенсионеров («кадровая заначка»), чтобы пожертвовать их должностями в случае сокращения штатов, значит, существующая в данной конторе система организации и оплаты труда функционирует только на бумаге. Примеры можно продолжать до бесконечности…
С каждым годом размер заначки становится все более и более значимым критерием хозяйственного и иного успеха. Богат не тот, кто в списке Forbes, а тот, у кого наше государство не сможет отнять «все, что нажито непосильным трудом» в смутные годы приватизации и дикого рынка. В условиях кризиса состояния легальных миллиардеров сдувались (вместе с капитализацией их публичных компаний), зато надувались от самодовольства щеки у миллионеров подпольных, чья заначка овеществлена в оформленных на чужие имена особняках, антиквариате, и тому подобных формах традиционного тезаврирования.
Значит ли это, что так будет всегда, что наши внуки и правнуки тоже обречены тащить добытое в нору и там закапывать, воровато оглядываясь по сторонам? Надеюсь, что нет. Просто темпы общественного прогресса существенно ниже, чем скорость принятия налогового кодекса или корпоративного законодательства. Если в толще общественного мнения не признается легитимной крупная частная собственность, то никакие законы не остановят экспроприаторский зуд силовых структур. Для освоения новой экономической реальности требуются напряженные усилия нескольких поколений, прежде чем станет действительно выгодна прозрачность собственного бизнеса, и можно будет безопасно предоставлять свои ресурсы другим хозяйствующим субъектам. Так что заначка, — это, по-видимому, надолго, но не навсегда.